«Самый радостный день» в Ленинградском цирке
Зрители, пришедшие в Ленинградский цирк на спектакль «Самый радостный день», входя в зал, попадали из нынешнего века в век минувший.
Панно на сценической площадке, стилизованные в духе старинных афиш, извещали: «Русский соло-клоун, дрессировщик животных мистер Жорж», «Бенефис! Большое особенное представление...» Тут же указывалась дата: год 1887-й.
Что же это за спектакль «Самый радостный день»? Ретро, столь модное в наши дни? Читаем программку, в ней уточняется, что спектакль создан по мотивам рассказа А. П. Чехова «Каштанка». Так вот откуда взялся год 1887-й! Это дата написания и первой публикации знаменитого произведения, давно ставшего хрестоматийным. А соло-клоун мистер Жорж, если помните, один из центральных его персонажей.
Итак, на цирковой манеж пришел еще один классик: Чехов. Надо отдать должное Ленинградскому цирку. Периодически здесь охотно обращаются к литературным произведениям прошлого, создают на их основе большие сюжетные представления. Так несколько лет назад в Ленинграде родился спектакль «Руслан и Людмила», перенесший на манеж образы А. С. Пушкина. С успехом прошла инсценировка сказки Ш. Перро «Золушка». А если углубиться в историю стационара на Фонтанке, то следует вспомнить и такие работы 30-х годов, как «Конек-горбунок», «Ночь перед Рождеством».
Большинство названных постановок адресовалось в первую очередь детям. Цирк в Ленинграде стремится приобщить юных зрителей к тому, что им уже знакомо по книгам, сделать для них зримыми любимые литературные образы. Такие спектакли, несомненно, имеют воспитательное значение. Но, кроме того, постановки, в основу которых кладется добротный литературный материал, обогащают цирковой репертуар, повышают его уровень, дают возможность решать интересные творческие задачи, экспериментировать.
«Каштанка», если можно так выразиться, наиболее «цирковое» из всех произведений Чехова. Поэтому, казалось бы, совсем не составляло труда перенести этот рассказ на манеж. На самом же деле цирковая интерпретация этого произведения — задача исключительно сложная. Давайте вспомним: ведь почти на все происходящее в нем смотришь глазами самой Каштанки. Достоинство произведения прежде всего в тонком, проникновенном показе психологии четвероногой «героини». Как же сохранить это чудесное своеобразие? Как передать, к примеру, удивление и восторг Каштанки, занесенной судьбой в мир цирка, мир, поразивший ее, как подчеркивает Чехов, своей грандиозностью и яркостью? Или многое другое, также связанное с внутренним состоянием животного и великолепно, мудро обрисованное писателем? Даже театру это не легко сделать, а уж цирку с его специфическими средствами выражения и подавно.
Разумеется, бережное отношение к литературному первоисточнику необходимо. Но надо ли добиваться полнейших аналогов? Когда речь идет о цирке, инсценируемое произведение может представлять собой лишь канву, по которой вышивается необходимый узор, и ничего в этом предосудительного, думается, нет. Так, собственно говоря, и сделал постановщик спектакля А. Сонин, он же автор сценария, написавший его совместно с заслуженным артистом РСФСР Е. Майхровским, руководителем коллектива, взявшегося за воплощение чеховской «Каштанки» на манеже.
Большинство событий в рассказе происходит, как известно, в доме мистера Жоржа — циркового клоуна. Авторы инсценировки оставили их за рамками спектакля. Место действия они ограничили только самим цирком да улицей. Мы видим на манеже уличные картинки, толпы гуляющих перед входом в цирк, слушающих шарманку, под минорные звуки которой выступают бродячие артисты — жонглер и гимнастка, она же «женщина-змея». Сам же шарманщик исполняет песенку, музыку к которой, как и ко всему спектаклю, написал композитор О. Хромушин. Чередой проходят перед зрителями мастеровые, дамы и господа, гимназисты, студенты, городовой. Значит ли все это, что чеховский замысел трансформировался, что рассказ понес существенные потери? Нет, этого сказать нельзя. Замысел писателя сохранен. Сохранены и сюжет и все персонажи, вплоть до таких совсем эпизодических фигур, как помощница клоуна Жоржа старуха Марья (в колоритном исполнении Н. Чистяковой) и наездница мисс Арабелла, упомянутая в рассказе лишь мимоходом, одной строчкой.
Понятно, что в спектакле, где главной «героиней» является собака, было особенно необходимо убедительно показать Каштанку. И задача эта решена. Сцены с участием Каштанки, или, как ее стали называть после того, как она попала к мистеру Жоржу, Тетки, получились наиболее «чеховскими».
Четвероногая артистка, на долю которой выпало изображать Каштанку-Тетку, похожа на литературный прообраз внешне — такая же рыжая, с мордочкой, как у лисицы. Вот она появляется по ходу представления среди толпы, и вы невольно обращаете внимание на эту симпатичную, с осмысленным выражением черных пуговок-глаз, собачонку. Ей никто ничего не приказывает, она действует на манеже как бы сама по себе. Каштанка чувствует себя вполне непринужденно рядом со своими хозяевами — столяром Лукой Александрычем (Е. Майхровский) и его сыном, вертлявым пареньком в отцовском картузе, Федюшкой (Е. Майхровская), с. которыми она пошла гулять. Но вот она потеряла их, осталась одна...
В истинно чеховских красках предстает этот эпизод. Пустеет и погружается в полумрак манеж. Падает снег. Проезжает извозчик (только в цирке можно показать в натуре извозчика с его лошадью и экипажем!). И понуро сидит на земле потерявшаяся собака. Над ней склоняется человек в цилиндре, в сшитой по моде тех лет шубе с пелериной — мистер Жорж. Сочувственно звучат слова: «Псина, ты откуда?.. Где твой хозяин? Должно быть, ты потерялась? Ах, бедный песик!»
Текст этой реплики принадлежит Чехову. Надо отметить, что создатели спектакля отнеслись к тексту «Каштанки» бережно. Вообще в спектакле «Самый радостный день» разговаривают совсем немного, что предопределено все той же спецификой циркового искусства, где на первом плане — трюк, пантомима. Однако там, где есть слова, они взяты целиком из рассказа. И еще: как замечательно украшает спектакль неувядаемый чеховский юмор! С первой же фразы, произносимой на манеже, а произносит ее столяр Лука Александрыч: «Ты, Каштанка, насекомое существо», — в зале раздается смех. Превосходно срабатывает поставленная «по Чехову» клоунская реприза мистера Жоржа, выносящего на манеж чемодан с якобы содержащимся в нем наследством, оставленном бабушкой: «Что-то очень тяжелое — очевидно, золото». Щелкает замок — и из чемодана выскакивают животные.
Поскольку сюжетная линия в инсценировке сфокусирована главным образом на цирке, это дало возможность широко, без всякой натяжки ввести в спектакль разнообразные цирковые номера. Перед нами как бы цирк в цирке. Причем, цирк старинный. Такой, каким он был во времена Чехова. Перед зрителями возникают картины репетиций, а затем и само представление. Дрессировщик лошадей, заслуженный артист РСФСР Б. Манжелли, появляется в образе директора цирка и в соответствии с традициями прошлого выводит свою конюшню. Под знаком ретроспективы проходит выступление упомянутой выше мисс Арабеллы (Л. Берейшите). Она демонстрирует «Высшую школу». Так же хорошо вписывались в старый цирк номер атлета В. Дикуля и иллюзионная сценка Л. Садомской.
Е. Майхровский выступает сразу в двух образах — Луки Александрыча и мистера Жоржа, двух хозяев Каштанки. Лука Александрыч остро гротесков. Мистер Жорж в трактовке Майхровского — представитель русской клоунской школы. За внешним блеском, раззолоченностью костюмов скрываются доброта, гуманизм. Разносторонний талант Майхровского как клоуна, дрессировщика и просто драматического актера проявился в спектакле особенно ярко.
Если в эпизодах с участием людей имеются некоторые элементы театрализации, то в сценах с животными во главу угла поставлен трюк. Как известно, помимо Каштанки в чеховском рассказе действуют кот, свинья и гусь. Им тоже отведено в инсценировке существенное место. Гусь везет тележку, свинья раскатывает «пятачком» ковровую дорожку, кот изощряется в плясках и прыжках. Таким образом, как видим, дрессировка вышла, и совершенно обосновано, на первый план в спектакле, поднимающем в конечном счете большую тему — тему гуманного отношения к «братьям нашим меньшим». Тема эта волновала Чехова на протяжении всей его жизни. Ее он касался не только в «Каштанке», но и в других произведениях: «Белолобый», «Нахлебники», «Циник», «На волчьей садке», «Фокусники».
Оценивая вполне положительно новую работу Ленинградского цирка, мы должны все же отметить, что показанное могло
бы быть еще содержательнее, полнее, если бы создатели спектакля не ограничивались одним лишь инсценируемым произведением. Необходимо более глубокое проникновение в творчество писателя вообще. Тем более, что в данном случае у того же Чехова есть, как мы уже сказали, целый ряд произведений о цирке. Обращение к ним, думается, лишь обогатило бы представление, внесло в него дополнительные краски.
Хотя главный художник Ленинградского цирка Р. Юношева в целом, как всегда, блестяще справилась со своей задачей, создала нарядное, оригинальное оформление и костюмы, однако стилистическое решение отдельных слагаемых постановки могло бы быть более точным. Зажигающиеся над манежем ярко-пышные люстры, скорее, подошли бы для какого-нибудь роскошного театра, но никак не для скромного цирка, освещавшегося, как сказано в самом рассказе, светильным газом, и где артисты ютились в комнатках с серыми дощатыми стенами. Выпадал из стиля постановки сам по себе превосходный номер воздушных турнистов под руководством Е. Ескина. Он подается как выступление «Летающих чертей» (были такие номера). Ему придан эксцентрический характер. А между тем в старом цирке зрелища такого рода являлись романтическими, феерическими и уж никак не относились к жанру эксцентрики. Да и появились они не в прошлом столетии, а в начале нынешнего, о чем подробно поведал известный воздушный гимнаст Ф. Конев в своих воспоминаниях «Полвека под куполом цирка».
Впрочем, надо полагать, что спектакль, получивший жизнь в Ленинграде и включенный в постоянный репертуар коллектива Е. Майхровского, еще будет дорабатываться, шлифоваться, улучшаться.
Творчество Чехова привлекает в наши дни самое широкое внимание деятелей искусств. К нему обращаются не только драматические театры, кинематограф, но и музыкальная комедия, балет. А ныне персонажи великого писателя перенесены и на цирковую арену. Встреча с ними, встреча с Чеховым — это встреча с прекрасным.
М. МЕДВЕДЕВ
оставить комментарий
RSS 
