— МАНЕЖ дышит на ладан. Цирк — умирающее искусство. Жанр вчерашнего дня! Призыв к запрету дрессуры — лучшее тому подтверждение. И нечего тут в отчаянии заламывать руки. Поезд ушёл: знаменитый российский цирк почил, как и весь Союз. А то, что есть, — по сути, живой труп. Его нельзя реанимировать, а можно лишь отпеть по обычаю и проводить с почестями.
— А как же зрители, Игорь Эмильевич? Аплодисменты в зале?
— Аплодируют — да, но по привычке. А по сути зритель уже проголосовал ногами. Ему скучно на представлении. Ряды кресел зияют пустотой: цирк стал неинтересен даже детям! Взгляните, какой ажиотаж по выходным в зоопарке и дельфинарии. К кассе не протолкнуться! А у дверей любого нашего цирка даже во время премьеры жизнь едва теплится. Прошла былая слава. Директора крутятся, как могут: шапито сдают в аренду мебельной фирме, владельцам джекпота. Или под отели — плохие, но дешёвые. Последним заведением с аншлагом был цирк на Цветном бульваре, но после смерти Юрия Никулина народ перестал ходить и туда. Да, Никулин в последние годы уже не выступал, но его обаяние влекло зрителя. Люди шли «в гости» к любимому артисту. А сейчас большинство цирков работают по выходным. Не до жиру! Сам цирк как искусство превратился в балаган. А огни манежа стали «красными фонарями».
Сгоревший клоун
— А САМИ артисты? Их имена знали во всём мире!
— Да, наш цирк блистал именами и династиями. Но их наперечёт: укротители Дуров, Эдер, Бугримова и Назарова. Три клоуна — Попов, Енгибаров и Куклачёв. Иллюзионисты — мой отец Эмиль Кио и я, как наследник. И всё! И то — иных уж нет, а те далече. «Солнечный клоун» Олег Попов живёт в Германии и дарит немцам за евро свои репризы. И кстати, на родину его не зовут, да он и сам не хочет. Он и так уж сгорел под солнцем нашего манежа… Цирку давно нечем нас удивить. Прошли времена, когда наши цирковые лилипуты были самыми высокими в мире! Произошла переоценка. Сегодня никто из цирковых, мягко говоря, не преисполнен веры в светлое будущее. Почти все работают на автопилоте, а зрителей не трогают даже трюки на пределе человеческих сил. То же можно видеть и на стадионах. А в цирк люди по привычке идут за зрелищем. Но их уже не проведёшь! Это не гладиаторские бои, а цирк — не Колизей.
Факир на панели
— ПРО вашего отца в своё время тоже писали: «Балаган на Невском»…
— А он в начале карьеры выдавал себя за индийского факира. И вот в газете появился фельетон с таким названием… Ещё в то время он сказал мне, что цирк себя изжил и должен исчезнуть. Я верил с трудом, а сейчас дошло. Отец всегда говорил, что его место не на манеже. Он мечтал о сцене. Обрести свободу! Но его не отпустил цех. Он был вынужден играть по чужим правилам, шёл через себя, совершал над собой насилие — а я осуществил его мечту.
— Когда вы сами поняли, что «цирк приплыл»? Что стало последней каплей?
— Мои недавние гастроли на Украине. Залы оказались полупусты. Я был в шоке: такое чувство, что имя Кио ещё помнят, но я сам для зрителей стал фантомом. В сравнении с прежними аншлагами это провал. А первое фиаско случилось, когда я уходил из Союзгосцирка. Меня даже не спросили: «Почему?». Уже тогда в цирке исчезло творчество, родник вдохновения иссяк. И я искал новые возможности — ибо на сцене легче обманывать публику, чем на арене.
— Если цирк умер, то как выживают артисты?
— Они там отыгрывают часы, а на жизнь зарабатывают в ночных клубах. Кто-то жонглирует в табачном дыму, девочка-акробатка на подиуме гнётся… Я сам выступал на тех вечеринках и ощущал себя отвратно. За пьянкой на тебя — ноль внимания. Но могут в угаре и выскочить на сцену, «помочь» показывать фокусы… А за сто баксов за вечер и не так раскорячишься! В цирке та же сумма, но в месяц. Выйдешь за порог, и мысль одна: цирк слёг, как больной медведь за кулисами у дрессировщика. Мы вновь стали бродягами в разрисованных кибитках, и из окон нам кидают гроши… А главная мечта — своё шоу за рубежом. В любой иностранной программе две трети артистов — наши. Правда, и там платят столько, чтоб не падали штаны.
— Вы выступали в защиту дрессировщиков. Их любят на Западе?
— Уже давно нет. Почти везде номера с животными запрещены по инициативе «зелёных». И не сказал бы, что это кого-то волнует. Всё жёстко: мне, например, в Германии на гастролях запретили показывать фокус с уткой. Номер такой: я собираю столик с ящиком, кладу внутрь утку, разбираю ящик, а её нет… Сочли, что происходит издевательство над птицей! Скажу больше: там уже почти нет даже клоунов. И это тоже не трагедия. Хороших клоунов и так меньше, чем космонавтов. А по большому счёту можно обойтись и без них.
— Так вы предлагаете закрыть все цирки?
— А почему нет? А то, что выживет, пусть будет частным. Под чиновниками манеж так и будет прозябать, а директора цирков — с тем же «эффектом» доить государство.
Феерия и собачки
— ВЫ С ПОХВАЛОЙ отзывались о Дэвиде Копперфилде, но подчёркивали, что его феномен — результат усилий ТВ-проектов и грамотного пиара…
— И вообще — капиталов, вложенных в технологию трюка. Суть раскрутки: зрителя тщательно готовят к встрече, а сам Копперфилд преподносится в имидже мессии. Это сильный ход. Ещё деталь: Копперфилд — не из мира цирка, но его шоу — цирковое зрелище завтрашнего дня. И зрители чуют, что он так же отличается от иллюзионистов, как сами фокусники — от факиров. Копперфилд долго будет «живее всех живых». А я — нет. Потому что я из прежней когорты и не представляю на Первом канале трюк с исчезновением Мавзолея или Останкинской башни… Он вовремя понял: пора удивлять сверхнеобычным — и стал впереди планеты всей. Но зрителю может быть интересен и простой факир — как изящный экзотический штрих к супершоу.
— Представим, что цирк на замке. Где свет в конце тоннеля?
— Сейчас, увы, за океаном. Там я видел «цирк будущего»: канадский цирк «Де Солей». Его феерические представления — не то, что навязываем зрителям мы. Перед входом в их шапито — стеклянная бочка типа аквариума, где резвятся акулы и обнажённые девушки. В чем фокус — секрет фирмы. Но это финансовая основа её существования. Так же, как производство цирковых сувениров и ширпотреба. У них нет проблем, как бы забить зал. Или представьте: ночной ресторан, где каждый официант — незаурядный цирковой артист. И вы теряете ощущение реальности…
— Так это же вечеринка в ночном клубе. Те же столики, тот же номер, как с цыганами…
— Тот «ресторан» — театр высочайшего класса. А забавы наших богатых — позвать лилипутов с ряженым мишкой. И вся фантазия! Цирк будущего — синтетическое искусство. Нечто похожее показал режиссёр Григорий Александров в незабываемом фильме «Цирк»… А сейчас вы на Цветном бульваре видите номер с дрессированными собачками. А через месяц снова тех же собачек. И ещё через месяц то же… И вы сами завоете от тоски. На каких-то шавках держится весь спектакль! А для цирка будущего вообще не важно, есть ли собачки. Там работают не просто ремесленники, а творцы. Зритель участвует в представлении XXI века. Это интригует и берёт за душу каждого.
— А в чём интрига? Что поражает взгляд?
— Каскад впечатлений! Лазерное шоу, водная феерия и т. д. Артисты же украшают действо, а не показывают личные достижения. Публике нужен шоумен, а не рекордсмен. Не важно, сколько кеглей у жонглёра, насколько рискует канатоходец. Комик в чистом виде не востребован. Иллюзионист — лишь приправа к главному блюду.
Главенствует не трюк, а режиссёр.
— А в вашем «цирке будущего» шоу может заменить мастерство. За лазерами спрячут посредственность, всё превратится в фокус…
— Прибыль от цирка будущего — не иллюзия. Когда на Западе наших цирковых берут на работу, в контракте оговаривают ДВА месяца репетиций ДО начала выступлений! По нашим меркам это звучит дико. А режиссёр не издевается, таким образом он вводит актеров в ткань шоу. И ещё нюанс. Владелец того же «Де Солей» — продюсер, его сотрудники — топ-менеджеры. Цирк — тоже жёсткий бизнес, который со всеми своими эмоциями подчиняется диктатуре рынка. И нынешние «Тигры на шарах» в это игольное ушко не пролазят.
RSS 
