Иллюзионист Фреди  

Официальное  имя Фрэди  было,  конечно, Аль­фред. Фамилии его я уже не помню, а воз­можно, никогда и не знал. Фрэди его имено­вали в том дружеском кругу, в котором мне как-то  перед  войной  посчастливилось  провести  ново­годний вечер. Впрочем, «Фрэди» было переходным от «Альфреда» к «Фрэди». Если я не ошибаюсь, под по­следним  именем   он   был   позднее  известен короткое время среди профессиональных иллюзионистов. Я мо­гу похвастаться, что присутствовал при первых труд­ностях иллюзионистской карьеры этого выдающегося молодого человека.

Общество, в котором я провел упомянутый ново­годний вечер, примерно около половины второго ночи неожиданно почувствовало себя на мертвой точке. Сандвичи и пирожные были съедены, не осталось да­же сосисок, а что касается алкоголя, то его влияние еще не было настолько велико, чтобы дать повод для буйного настроения. Мы сидели с полными желудка­ми и совершенно прокуренными легкими, апатично уставившись друг на друга. Я уже подумывал было о том, чтобы удалиться, сославшись на головную боль, когда в критический момент хозяйка дома Шарика попросила Фрэди показать несколько фокусов. Все во­одушевленно приветствовали эту идею. Я увлеченно хлопал вместе с другими, втайне рассчитывая, что программа иллюзиониста и непосредственно последу­ющий за ней рассол для опохмеленья поднимут упав­шее настроение.

Дело началось хорошо. Фрэди, долговязый, гладко причесанный юноша, ни минуты не заставил себя про­сить. Лениво, но уверенно он поднялся с места и вы­шел на середину комнаты под возобновившиеся апло­дисменты. Прежде чем приступить к своим трюкам, он обратился к обществу с несколькими любезными словами, сказав, чтобы никто не ожидал от него осо­бых чудес. В конце концов, он всего-навсего простой банковский служащий, а тем нескольким фокусам, что он покажет, его обучили в Союзе магов-любителей. Его скромность всех обезоружила. Новый вихрь аплодисментов явился доказательством того, что те­перь он мог показать все, что угодно,— мы непременно сочли бы это чудом.

Фрэди вынул портсигар и закурил сигарету «Экст­ра». Он два раза, затянулся, а затем сигарета исчезла. Мы с удовольствием следили за ним. Фрэди сунул в рот новую сигарету, закурил ее — эта тоже исчезла. Недовольно покачав головой, он вынул третью, чет­вертую, а затем и пятую сигарету. Плавное движе­ние руки — и все они исчезли. Тогда он разинул рот и показал обе ладони. Нам были известны правила приличия:   все выразили на лицах изумление.

Однако это были еще только цветочки. Фрэди при­ступил к возврату исчезнувших сигарет. Несколько мгновений спустя у него во рту одна за другой зады­мили четыре сигареты. Эффект был неописуемый, бы­ло ясно, что настроение новогоднего вечера, почти угаснувшее, возродилось вновь. Общество приветство­вало иллюзиониста. Только я с некоторой тревогой ожидал последствий. Ибо я знал, что исчезло пять си­гарет, а во рту Фрэди видел лишь четыре дымка. Бед­ный, славный Фрэди не нашел пятую сигарету. Я пы­тался встретиться с ним взглядом, чтобы предупре­дить об этом. Но, когда наши глаза встретились, по их тревожному выражению я понял, что мое преду­преждение излишне.

Надо было как можно скорее вынуть заблудив­шуюся сигарету из подкладки или какого-нибудь кар­мана смокинга, но зрители так аплодировали, что Фрэди — будь, что будет! — вынул колоду карт и за­явил, что приведет в изумление присутствующих не­сколькими карточными фокусами.

Он тотчас же приступил к ним, сделав из туза треф червонную даму, затем раздал карты, чтобы до­казать нам, что ему и чтение мыслей не чуждо. Пред­ставление шло успешно, и я уж начал успокаиваться: очевидно, пропавшая сигарета погасла.

И тогда, словно в ответ на это предположение, меня ошеломило потрясающее явление. Из платья ил­люзиониста — один бог знает откуда — вилась к по­толку тоненькая струйка дыма. Фокусник горел. Он делал вид, что ничего не замечает. С неизменной со­средоточенностью он читал мысли членов нашей ком­пании, разве только держался более напряженно, чем обычно. Когда он заметил, что я отчаянно машу ему рукой, он упрямо отвернулся, словно желая сказать: да, вот я горю, а тебе какое дело? Струйка дыма ста­ла толщиной в палец, и я уже хотел наперекор его же­ланию прервать представление, когда Фрэди нако­нец прочел последнюю мысль последнего зрителя и, поблагодарив осторожным поклоном за признание, быстрыми шагами скрылся в направлении ванной комнаты. Я бросился за ним вслед.

Сигарета, как мы с легкостью установили, скры­валась во внутреннем кармане смокинга. Она про­жгла подкладку кармана, прожгла белоснежную ру­башку и выжгла на груди иллюзиониста кроваво-кра­сное клеймо. Я смазал ранку Фрэди маслом для волос и спросил:

—Как ты мог молча терпеть эту боль?

—Видите ли, — сказал он, вытирая со лба пот, — Джордано Бруно пошел на костер за то, во что верил. Что в сравнении с этим тлеющая сигарета?

На это я не знал, что ответить. Впрочем, в этот мо­мент Шарика постучала нам в ванную, заявив, что рассол для опохмеленья подан.

Ласло Таби — известный венгерский писатель-сатирик. Этот рассказ прислан им для журнала «Советский   цирк»

Перевела с венгерского

Елена ТУМАРКИНА